Продолжение повествования о последнем владельце Шаховского имения Сергее Дмитриевиче Оболенском. Исследования проводил методист культурно-образовательного отдела дворца-музея и парка Евгений Акимов.

Начало:

https://bogoroditskievesti.ru/n508427.html

https://bogoroditskievesti.ru/n508494.html

https://bogoroditskievesti.ru/n514812.html

https://bogoroditskievesti.ru/n514821.html

https://bogoroditskievesti.ru/n518333.html

https://bogoroditskievesti.ru/n518344.html

8 мая 1945 года. Советская армия вступила в Вену. На Бекерштрассе Оболенского остановил военный патруль. Советский офицер попросил его предъявить удостоверение личности. Когда узнал, что он русский, да ещё и князь, церемониться не стал, отвёл в органы госбезопасности, где на него завели дело. По постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 17 сентября 1945 года за участие в антисоветской организации «Легитимно-Монархический Союз» Оболенский был осуждён на десять лет лишения свободы в исправительно-трудовом лагере. Осенью 1945 года переправлен в Советский Союз в качестве заключённого ГУЛАГа. Его доставили в Темниховский лагерь («Потьминские лагеря», Мордовия).

О жизни князя в заключении, о нравственной силе и высоте его духа Унто Парвилахти вспоминал так: «Особенно приятно проходило время, когда он вспоминал прошлое, кадетское кавалерийское училище в Петербурге, где он учился одновременно с нашим маршалом Маннергеймом. Позднее, уже получив офицерское звание, они продолжали служить вместе при Императорском дворе.

Оболенский рассказал мне о забавах и шутках, в которых в дни молодости он принимал участие вместе с будущим маршалом. С годами их дружба только окрепла, и в течение 27 лет после революции, когда Оболенский жил в Будапеште, они продолжали переписываться. У старого князя было белое одеяло, необычайно мягкое и теплое. Он сказал мне, что это – подарок вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Еще молодым офицером он был зачислен в ее свиту во время ее путешествия на Кавказ. Царица подарила по такому одеялу всем членам свиты для защиты от ночного холода в горах. С тех пор он хранил это одеяло как ценную реликвию и сумел сохранить его при своем аресте в Будапеште. Особенно ценно оно стало теперь, когда «матушка-Россия» не могла предложить ему ничего, кроме обледенелого цементного пола в качестве кровати. Поскольку мы спали рядом, я стелил свое кожаное пальто на пол, а укрывались мы царским одеялом.

В лагере Оболенский был сразу зачислен в «стационар» – бригаду из хронически больных и стариков, не способных к работе. Два часа в день они занимались уборкой лагеря и получали самую маленькую пайку хлеба. Остальная еда состояла, как и у нас, из крапивного супа. В свободное время я часто навещал старого князя, беседы с этим утонченным человеком позволяли легче переносить лагерную тоску. Администрация лагеря выдала князю старую деревянную ложку, настолько старую, что суп из крапивы она удержать не могла, я сделал для него новую, из мордовской березы, и даже покрасил ее лаком из столярной мастерской. Это очень обрадовало старого князя – личных вещей, кроме этой ложки, у него не было – воры посетили их барак и украли его историческое одеяло. Меня восхищали его хладнокровие и достоинство… Он шутил, что до конца срока в лагере не задержится».

28 февраля1946 год Сергей Дмитриевич тихо умер в казарме лагеря.

(Окончание следует)